1894 - Страница 86

К оглавлению

86

Глава 5
Свободная охота

— Глаза бы мои не смотрели на это меню: говядина, печенка и гречневая каша; кагор, грецкие орехи и красные яблоки; гранатовый сок и сок моркови. Каждый день одно и то же! — причитал Ершов, как старая бабка.

— Чем тебе не нравится кагор? — удивился Гусев, — Гречка, конечно, кого хочешь, достанет. Помню, в детстве отец паек приносил: гречка; в училище

— гречка; на войне прессованные пакеты с гречкой; даже в госпитале гречка. Так я её четверть века ел, не нудил, а ты через две недели заныл.

— Скучно. Никто не навещает. Ты, знаешь, Володя, друзья познаются в больнице, когда ты никому не нужен.

— Тогда, самая надежная проверка — кладбище.

— Пошел ты со своими шутками!!!

— Коля, все заняты делом. Город разрушен! Даже Стивенс, который сам палец о палец не ударит, и за все платит, и тот занят с утра до вечера.

— Стивенс? Ты знаешь, что меня спасла Марта?

— Конечно. Кстати, скоро Стивенс тебя навестит. Он требует сумасшедшую компенсацию за свой дом. Пока Вилкокс не вернулся, ты замещаешь премьера. Я считаю, что все дипломаты должны потребовать компенсации не у нас, а у Японии.

— Если здешние дипломаты помогут нам заключить со своими странами соглашение, позволяющее Гавайям симметричный ответ Японии, то я готов выплатить им любую разумную сумму, — Ершов ответил не сразу, а немного подумал. Он последние две недели соображал как-то слишком медленно, будто ему прострелили голову, а не грудь.

— Что такое «симметричный ответ»? Бомбардировка японских городов?

— Нет. Блокада. Перед обстрелом японцы выдвинули иностранным судам в гавани ультиматум: убраться вон, или быть потопленными. Если Германия, США, Англия, Франция и Россия признают за нами право морской блокады, то Япония потерпит поражение в войне с Китаем и с Гавайями.

— Англия и США не признают.

— Почему? Для них это будет формальность. Никто, кроме нас, не знает, что японская эскадра потоплена. Американцам известно про три баржи.

Обычные безоружные суда, пусть даже одно из трех слишком резвое. Катера никто не видел. Торпеды я покупал через третьи руки, их специально отслеживать не будут. Нас вообще не воспринимают серьёзно.

— Хорошо бы, — согласился Гусев, и добавил, — Коля, скоро вернется Роберт. Нам нужно будет одобрение этих стран на вооруженную интервенцию, я обещал Роберту пять сотен казаков и отряд добровольцев из крестьян в добавку к его отрядам милиции. Он хотел повоевать на Окинаве.

— Ага!!! Что я говорил?! Не надо было притворяться белыми и пушистыми, — возбудился Ершов. У него явно творилось что-то не то с нервами.

— Что в этом плохого? Роберт застоялся в этом болоте. А это турне по Европе, вообще, черт знает что! — Гусев выругался. И совсем другим тоном добавил, — Я сам хочу проверить выучку казаков и погонять под выстрелами крестьянскую молодежь.

— По-моему, ты казаков отлично проверил, и мужики теперь, считай, обстреляны. Японцы устроили нам хороший экзамен. Твои учения каждый месяц тоже не сахар. Дрессируешь молодежь, как цирковых собачек.

— Я готов за час боя отдать месяц «дрессуры», — вздохнул Гусев.

* * *

Через три дня Ершов выздоровел. Произошло это внезапно, сразу, вдруг, в один момент. Вот он лежал на кровати бледный и немощный — вот его навестила Марта. Николай расцвел, порозовел, ловко слез с кровати, и почти ровно, подошел к гостье. Ершов поздоровался, не решаясь: поцеловать Марте руку, или «по-дружески» обнять, как близкого человека.

Дернулся так и эдак, смутился, чмокнул в щечку, отпрянул, виновато улыбнулся.

— Я не смог тебя поблагодарить за спасение.

— Говорят, ты уезжаешь в Европу?

— Кто???

— В пригороде уцелела русская школа. Единственное приличное здание в Гонолулу.

— Я сам его строил. Два этажа, шесть больших классных комнат, — подтвердил Ершов, не отпуская руку Марты.

— Твой друг Гусев временно поселил там вашу администрацию и послов с семьями. Вчера вечером пароход привез мистера Вилкокса, а утром мистер Стивенс и мистер Гусев слушали его рассказы о поездке.

— И чья же это идея, отправить меня в Европу?

— Общая, наверно. Джентльмены все разом говорили, громко так, я случайно услышала. Решила …, нет, не попрощаться, а как-то познакомиться поближе, что ли, — смутилась Марта.

— Сколько они нам оставили? День, два, три?

— Пароход простоит в порту дней семь-восемь, — обрадовала Ершова Марта.

— Чудесная новость! Пойдем, погуляем, посидим в беседке! Там такая тень!

Такие заросли! — Ершов потащил Марту за собой, чувствуя себя готовым на подвиг.

Навстречу по дорожке шел Гусев. Он не обращал внимания на Марту и Николая, занятый своими мыслями. Ершов опустил глаза, чтобы Гусев не смог почувствовать взгляд, но Марта недоуменно уставилась на Володю, и тот мгновенно вышел из оцепенения.

— Как хорошо, дружище, что ты уже на ногах, не нужно будет задерживать отправку судна.

— Извини, Вова, у меня дела, поговорим позже, — Николай потащил Марту по дорожке, прочь, в заросли, туда, где зеленела нежная травка и цвели пышные карминово-красные охайи.

— Марта? — попытался остановить женщину Володя.

— Сэр? — Марта продолжала двигаться вслед за Николаем в облюбованный им «райский уголок».

— Коля, я жду тебя на скамейке у входа, — сдался Гусев.

* * *

То ли на Марту подействовал укоризненный, прощальный взгляд Гусева, то ли Николай переоценил готовность молодой женщины пойти ему навстречу, но свидание не перешло в разряд романтических. Пылкость Ершова ненавязчиво остужалась: пуговки на кофточке не расстегивались ниже определенного предела, шаловливые ручки Николая не могли проникнуть выше коленей, а поцелуи…, увы, распаляли больше мужчину, чем женщину.

86