1894 - Страница 28

— Знамо дело, нет. Половину. Все деньги в один карман не гоже складывать.

— Американцы говорят по-другому: «не стоит складывать все яйца в одну корзину», — рассмеялся Ершов.

— Америкашки такие неуклюжие?

— Ну-ну, — Николай шутливо погрозил пальцем ехидному мужику, — может у них карманников мало?

— И то, правда, — Прокоп Лукич сделал вид, что засмущался, и выжидающе помолчал.

— Ты, Прокоп Лукич, понимаешь, моя мастерская прибыли большой не даст. Мой старинный друг в Петербурге затеял трактора строить. Трактор — это повозка самодвижущаяся, которая вместо лошади землю пашет. Сам понимаешь, их много нужно, тысячи. А я хочу очень быстрые катера делать. Эта игрушка для богатых людей. Дорогая игрушка, но нужно их немного.

— Тогда и ты повозки мастери. Здесь земли много!!! Выгоды будет больше.

— В Америке намечается кризис. Это значит через два-три года наступит безденежье, обычные люди ничего купить не смогут, а богатеи…, им всегда хорошо живется. Не время для тракторов!

— А нынче, в мастерскую? Сколько сможешь робят взять?

— Десятка два. Тут другая проблема. Ты не боишься, Прокоп Лукич, что они станут «америкашками»? Ладно бы только неуклюжести у них прибавится, а если стыд и совесть пропадет?

— Ты, Николаич, вроде бы головастый, — Прокоп Лукич как бы пожевал что-то, и буркнул, — Даже слишком, аж страх берет…

Потом помолчал и добавил:

— А иной раз простого не понимашь, прости господи, как дитё-малосмышка. Рыба гниет с головы. Ты им дурного не покажешь, и они людьми останутся.

— Так я ещё и приглядывать за ними должен? — засмеялся Ершов.

— Должон! А как же по-другому? Если бы кто девку индейскую ссильничал, или кого из тех охотников прибил, до смерти, прости господи, — Прокоп Лукич перекрестился, — тут и моя вина была бы.

— Наверно, ты прав…, - задумался Ершов.

— А то! Ты тут про повозки толковал. Я, думаю, есть на них покупатель, — похлопал себя по груди Прокоп Лукич.

— Земля здесь на Западе дешевая, а года через три, я так понимаю, совсем даром будут отдавать. Купить ты сможешь много. Но восемьсот дворов — это восемьсот тракторов. Для завода — месяц работы. А потом простой? Разорение!

— Скажем так, старшие сыновья с радостью отделятся, значит, мы втрое больше купим твоих повозок. В соседнем селе родня жены горе мыкает. Я им весточку пошлю, к весне еще две-три сотни парней нагрянет, золотишко начнет мыть.

— Да ты, Прокоп Лукич, стратег!!! Только две с половиной тысячи тракторов ты не получишь. Ты отдаешь мне половину всего золота, это полторы тонны, меньше миллиона рублей. По моим расчетам дать тебе смогу всего лишь тысячу тракторов. Если без прибыли.

— Одна повозка стоит как дюжина лошадей? А пашет?

— Трактор заменит пять-шесть лошадей. Я понимаю, на первый взгляд, сплошной убыток, но работник, тракторист, нужен всего один.

— Батраков здесь найти не просто. Я прав?

— Ты, Прокоп Лукич, всегда всё быстро схватываешь, — польстил ему Ершов.

— Тогда по рукам?

— По рукам!

* * *

Пароход пришел на два дня раньше, и в порту каботажник ждали Два Ивана. С порученным делом они не справились. Латинос, который на самом деле оказался сутенером певички, успел рассказать крайне мало. Во-первых, он пытался уговорить боцмана сбросить Ершова за борт, моряк отказался. Во-вторых, боцман обещал доставить записку бандитам в Сиэтле. Сутенер давал наводку на Ершова, как на лакомую добычу.

— Меньшой! Это всё? — спросил Прокоп Лукич.

— Он замолчал, и я сломал ему еще один палец, — промямлил тот из Двух Иванов, что пониже ростом.

— И?

— Я кляп изо рта вынул. А он не дышит, — сообщил «меньшой», вдвое шире Ершова в плечах, Иван.

— У него нос был сломан, он и задохнулся, — пояснил второй Иван.

— Надо перехватить боцмана, — дал задание Прокоп Лукич.

— Он отказался меня убивать! — возразил Ершов.

— Мы его мягко и нежно, совсем ни к чему лишний грех на душу брать, — согласился Прокоп Лукич, и посмотрел на меньшого.

— В лобешник боцману, слегка, замастырить?

— И не забудьте письмецо и пакет забрать, — уточнил Прокоп Лукич.

* * *

Без пакета боцман не рискнул посетить местных мафиози, он рассчитался с каботажника, и нанялся простым матросом на шхуну, уходящую далеко на юг.

Для поездки нужны были деньги, и Ершов тщательно подготовился, чтобы продать в банке немного, как ему казалось, золота. Николай взял себе прикрытие: рыжего Петьку и Двух Иванов; проработал маршрут отхода; попросил горничную в гостинице отгладить свой шикарный костюм и пальто; и даже купил себе в оружейной лавке тонкую трость со стальной начинкой.

Николая насторожило, когда его попросили подождать пару часов, якобы, банку нужно приготовить деньги. На самом деле работник банка послал мальчишку, чистильщика обуви с информацией главарю местной шайки. Начальник отдела стукнул на более высокий мафиозный уровень, и информировал директора банка. Тот связался с шефом полиции, который был не против того, чтобы подзаработать на чужаках.

Ершов сообщил, что подождет в кафе, рядом с банком, и вышел, заставив банковских служащих немного поволноваться. Рыжий Петька неторопливо пил чай, следя через окно за входом в банк, и удивился появлению Николая.

— Уже? Так быстро?

— Пару часиков погуляйте, меня попросили подождать.

— Пойду, успокою Двух Иванов.

Спустя два часа Ершову любезно выдали деньги. Грабить его рядом с банком не стали, это только в совсем диких странах, клиентов грабят сразу, за углом.